Константин Руфович Симовский

Что привело Вас в науку (именно в Вашу область исследований)?

Желание работать в науке, насколько я помню себя, у меня было всегда, правда подростком я больше склонялся к гуманитарным наукам. Но знакомые гуманитарии отговорили — с твоим длинным языком, помноженным на отсутствие правильного мировоззрения, лучше не появляться на филфаке или истфаке ЛГУ. Зато в технических вузах марксизм-ленинизм спрашивают формально, да и комсомол за студентами не так усердно бдит. Потому я подумал-подумал, да и пошел в Политех. Физику — именно общую физику &madsh; я полюбил, уже будучи студентом радиофизического факультета. Зато на всю жизнь.

Не могли бы Вы кратко описать основные результаты Вашей статьи и их значение для Вашей области исследований?

Я, на тот момент, когда эта обзорная статья была задумана, сотрудничал с другими соавторами в области наноантенн, поэтому и оказался в соавторах. Мой вклад в этот обзор не определяющий, но, конечно и не нулевой. Наноантенны появились недавно (около 10 лет назад), и стали из важнейших тем в современной науке нанофотонике, а обзора путного по ним не было, так что задача нашей статьи была собрать воедино и проанализировать основные достижения в данной области. Хороший обзор — это очень важно: такая статья на какое-то время становится справочной — настольной литературой для людей, работающих по теме.

Над какими исследовательскими проектами Вы сейчас работаете?

Самый интересный для меня проект — резонансное излучение и поглощение тепла, а также резонансный и направленный радиационный перенос тепла. Это инициативная работа команды, в которую входят исследователи из Португалии, Финляндии и России, впрочем все они, кроме одного аспиранта — россияне. Нам удалось внести вклад в понимание резонансного и когерентного теплового излучения и получить несколько результатов в области радиационного переноса тепла, которые могут представлять практический интерес. Кроме этого я совместно с сотрудниками лаборатории метаматериалов при ИТМО занимаюсь повышением эффективности тонкопленочных солнечных батарей, а также продолжаю заниматься теорией наноантенн (электродинамически связанных с квантовыми эмиттерами), а также развитием теоретических моделей тонкопленочных метаматериалов.

В чем по Вашему мнению будет следующий серьезный прорыв в Вашей области исследований?

Очень хочется чтобы солнечные батареи на синтетических перовскитах и подобных перспективных материалах получили хотя ограниченный рынок, которого они уже сейчас заслуживают. Когда мир увидит как это дешево, экологично и эффективно, фотовольтаика как отрасль энергетики вновь получит инвестиции, поток которых, к сожалению, иссяк из-за неграмотной стратегии частных компаний и грубых ошибок ученых-экспертов в расстановке приоритетов при проведении исследований в данной области. Сейчас уже ясно в какую точку на самом деле надо бить, и потому настало время снова вкладывать деньги в эту науку. Если это будет сделано, то... ох, не мое дело делать такие прогнозы, коль скоро в Питере есть нобелевский лауреат, академик Ж.И. Алферов, который рассказывает об этом куда лучше меня.

Какие книги Вы сейчас читаете?

Пытаюсь понять книгу Modern Nanochemistry, хотя в химии — увы — не силен. Если вы насчет художественной литературы, то перечитываю любимых авторов — Алексея Иванова, Николая Свечина, Андрея Шляхова, Моторова, Прилепина, Гришковца.

Если бы Вы могли пообедать с любыми тремя персонами (как прошлого, так и настоящего), кого Вы хотели видеть на этом обеде и почему?

Своих родителей и моего учителя — профессора Конторовича Михаила Иосифовича. Почему понятно — потому что тоскую по ним.

Какой был наиболее значительный (волнующий) момент в Вашей карьере?

Самый волнующий момент — когда на защите моей кандидатской по радиофизике встал второй оппонент, кандидат наук и мой (на тот момент) хороший знакомый, и совершенно неожиданно для всех и тем более для меня сказал, что хотя в его отзыве — одни похвалы и вообще нет критики, он устно рекомендует Совету не пропускать диссертацию. Он "вдруг" увидел в ней слишком много опечаток. Это был действительно очень волнующий момент, так как его поддержал председатель Совета, открывший диссертацию на какой-то странице и сразу попавший на опечатку. При моей работе – а я работал инженером в конструкторском бюро и половину времени проводил в командировках (а вторую — в работе по аккордному подряду), единственная возможность защиты была — взять отпуск. Но мой последний учебный отпуск, который мне полагался как заочному аспиранту, был уже израсходован — срок аспирантуры подходил к концу. Так что для повторной защиты мне надо было бы потратить очередной отпуск. Мысль об этом взволновала меня до чрезвычайности, ибо я уже купил путевку и настроился лицезреть красоты любимой (в то время) Грузии. И ведь поехал! От переноса защиты и перепечатки диссертации меня спас первый оппонент — профессор Макаров Глеб Иванович, упросивший Совет не обращать внимания на опечатки, которые я — автор — посмел не заметить при вычитке.

Самый значительный момент — когда после распада Союза, закрытия моей поисковой НИР в родном КБ и, соответственно, ликвидации группы, меня, к моему приятному удивлению, взяли ассистентом на кафедру физики в ИТМО, и я получил возможность преподавать общую физику (о чем мечтал уже лет 15 — с третьего курса).